Легенда о Смерти - Страница 46

Вдруг, именно в тот момент, когда крестьянин усаживался на табуретку в углу кухни, пенн-баз, подвешенный над очагом, сорвался и упал у ног мужчины.

— Ну-ка, ну-ка, — сказал он, подбирая палку и рассматривая ее с каким-то странным выражением, — извините за любопытство, откуда у вас это орудие?

— Да это один мой приятель-торговец дал мне ее уже давно, — ответил Мингам, — и сказать вам не могу, какой она мне славный подарочек преподнесла в тот же день.

— Ну и какой же?

— Да нет таких неприятностей, каких бы этот проклятый кусок дерева мне не причинил.

И он стал рассказывать. Когда он закончил, гость спросил его:

— Ради вашего блага, скажите мне, как имя торговца, которому принадлежал этот пенн-баз?

— Да вы должны его знать, он живет в ваших краях: это Жак Бурдуллуз из Толь-ан-Эри. А почему вы это спрашиваете?

— Сейчас поймете почему... Но для начала скажите, не помните ли вы, что мой отец был найден мертвым, с разбитым черепом, на пляже Сент-Эффлама?

— Ну как же, эта история тогда наделала много шуму. Полагаю, что убийцу так и не смогли найти?

— Так же как и орудие убийства, которое, по словам судебного врача, было не чем иным, как молотком дробильщика камней или пенн-базом. А пенн- база, с которым мой отец никогда не расставался, не было рядом с телом — убийца, совершив свое преступление, унес его с собою! На этом пенн-базе были зарубки на рукояти в виде креста... Вот, смотрите!..

Человек протянул палку Дезире Мингаму: два креста были высечены на рукояти — полустертые, забитые грязью, но заметные.

— Значит, вот в чем дело, — прошептал Мингам. — Теперь я больше ничему не удивляюсь. И что вы собираетесь делать?

— Вы мне доверите палку?

— Да, конечно! Берите, храните ее. Я не хочу больше ее видеть.

О делах, как вы понимаете, больше не было и вопроса. Крестьянин поспешил уйти и направился в Плестен, где были жандармы. Тем же вечером Бурдуллуз, которому неожиданно для него предъявили орудие-обвинитель, был вынужден признать свою вину. Он кончил жизнь на галерах. Боже, будь к нему милостив!

* * *

Убитые «возвращаются» до тех пор, пока их убийца не выплатит «дань».

Есть только одно средство помешать им возвращаться: закопать вместе с ними обувь — ботинки или башмаки, которые они носили в день своей гибели.

* * *

Повешенные, как считается, осуждены навечно оставаться между небом и адом.

Нет примера, чтобы человек, повесившийся по своей воле, отправился на небо; но и нет примера, чтобы он попал в ад. И вот почему.

Когда дьявол хочет забрать душу умирающего, он усаживается сторожить ее прямо у рта, потому что оттуда она обычно исходит. Но горло повесившегося стянуто веревкой. Его душа, обнаружив, что этот выход закрыт, ищет другого, и, пока враг ее стережет наверху, она спокойно выходит низом, так что дьявол остается с пустыми руками.

Повешенный

Жили как-то двое молодых людей. Одного звали Кадо Враз, другого — Фюлюпик Анн Ду. Оба были из одного прихода, катехизис учили, сидя на одной скамье, вместе приняли первое причастие и с тех пор оставались лучшими друзьями в мире. Когда на пардонах видели одного из них, девушки толкали друг друга локтем и шептали, посмеиваясь: «Спорим, и другой недалеко!»

Долго пришлось бы искать, чтобы найти дружбу более крепкую.

Они дали друг другу обещание, что первый, кто женится, возьмет другого «дружкой» на свою свадьбу.

— И будь я проклят, — сказал каждый из них, — если не сдержу слова!

Пришло время обоим влюбиться, и, к несчастью, судьбе было угодно — в одну девушку. Поначалу их дружба от этого не пострадала. Они оба открыто хаживали за красавицей Маргаритой Омнез, не говоря ни одного дурного слова друг о друге, и даже вместе навещали старого Омнеза, выпивая за здоровье друг друга полные кружки сидра, которые наливала им Маргаидик.

— Выбери того, кто тебе больше нравится, — говорили они девушке. — Сделав одного счастливым, ты не сделаешь ревнивым другого.

Но вопреки всем этим прекрасным заверениям, Маргарита оставалась в большом затруднении.

Однако она должна была решиться.

Однажды, когда Кадо Враз пришел один, она усадила его за стол и, сев напротив него, сказала:

— Кадо, я отношусь к вам с большим уважением и очень дружески. Вы всегда будете желанным гостем в моем доме. Но, к сожалению, мы никогда не будем мужем и женой.

— А! — ответил несколько растерянный Кадо. — Значит, вы выбираете Фюлюпика... Я не сержусь на вас. И на него тоже!

Он старался хорошо держаться, силился скрыть свои чувства, но удар был неожиданным и попал прямо в сердце.

Сказав еще несколько ничего не значащих слов, он вышел, пошатываясь, как пьяный, хотя он едва притронулся к стакану, который ему наполнила Маргарита. Когда он вышел со двора Омнезов и оказался один со своим несчастьем в овраге на дороге, ведущей к его дому, он начал рыдать, как ребенок, которому больно. Он говорил себе: «Зачем мне теперь жить?» И он решил умереть. Но прежде, однако, он хотел пожать руку Фюлюпику Анн Ду и первым объявить ему о его счастье.

И вместо того чтобы идти к Кебереннесу, к своему дому, он свернул налево, на тропинку, ведущую в Кервас, где жил Фюлюпик. Старая Анн Ду чистила во дворе картошку на ужин. Она удивилась, увидев бледное, больное лицо Кадо Враза.

— Что с тобой, — спросила она, — ты белый, как полотно.

— Да это от ночного тумана, дорогая крестная. Я пришел узнать, что Фюлюпик собирается делать этим воскресеньем.

— По правде, не знаю, что и сказать. Представь себе, Фюлюпик сейчас держит новорожденного над купелью!