Легенда о Смерти - Страница 37

— Господи, Господи, помоги, — прошептала бедная девушка, — дай мне силы!

Она развернула принесенную с собою простыню и аккуратно разложила ее на катафалке. И только тогда она заметила, что простыня была ветхой и пахла тленом, а вместо нитей по швам ползли черви.

Едва только ткань была развернута, как Катик увидела наполовину истлевший труп. Он взобрался на катафалк и улегся на саван.

Катик сразу же подхватила ткань за края и принялась их сшивать.

Ректор находился здесь же, он ждал, закрывшись в исповедальне.

Время от времени он спрашивал: «Скоро ли, Катик?»

— Нет еще, — отвечала она.

И вдруг она вскрикнула: «Я закончила!»

— Господь да сохранит вас! — произнес священник.

И он быстро вышел из церкви.

На пороге он обернулся и сказал: «Ну а теперь вам объясняться с мертвым один на один».

Закон таков, что солнце восходит даже при самых худших обстоятельствах. Когда наутро церковный сторож пришел, чтобы отзвонить «Анжелюс», он обнаружил катафалк посреди церкви, хотя он твердо помнил, что накануне задвигал его в один из боковых нефов. Рядом с катафалком были раскиданы останки бедного молодого тела, на плитах пола виднелись пятна крови, даже капители колонн были ею забрызганы. Сторож бросился к дому священника. Он рассказал ректору о том, что увидел.

— Слава Богу, — сказал священник, — идите к хозяевам Катик и сообщите им, что она мертва, но скажите от моего имени, что она спасена.

История одного могильщика

В те времена могильщиком в Пенвенане был старик Поэзевара. Все называли его не иначе как Поаз-коз. Как ни стар он был и хоть и «пропахал шесть раз все кладбище» — по шесть покойников положил в каждую могилу, — он мог бы вам сказать с точностью до дня, с какого времени тот или другой лежит в земле и даже на какой глубине. Короче, трудно было бы найти такого сведущего могильщика. Он просматривал насквозь закопанные им ямы. Священная земля кладбища была для него прозрачна, как вода.

И вот однажды утром ректор велел его позвать.

— Поаз-коз, только что скончался Маб ар Гвенн. Я думаю, что вы можете ему выкопать могилу там, где пять лет тому назад был похоронен старший Ропер. Как вы считаете?

— Нет, господин ректор, нет!.. В этом месте трупы хранятся подолгу. Я знаю моего Ропера. Сейчас червь только начал свою работу в его внутренностях.

— Тем хуже! Уладьте дело! Семья Маба ар Гвенна очень хочет, чтобы он был похоронен в этом месте. Ропер там уже пять лет, пусть уступит очередь другому. Это справедливо.

Поаз-коз ушел, качая головой. Не он распоряжается, он обязан подчиняться, но он был недоволен. И вот его кирка тронула землю. Скоро могила была почти на три четверти раскопана.

«Еще немного, — сказал про себя Поаз, — и, если я не ошибаюсь, я задену гроб».

И он в сердцах ударил киркой так, что не только задел гроб, но пробил его. Гниль брызнула ему в лицо. Он обругал себя за то, что ударил так сильно.

— Но Господь мне свидетель, — прошептал он, — я не хотел задеть бедного Ропера! Я сделаю так, чтобы его не слишком потревожило соседство Маба ар Гвенна.

Добрый могильщик потратил два часа, раскапывая яму так, чтобы оба гроба расположились там удобно и чтобы гроб Ропера оказался в укрытии. Сделав это, он почувствовал, что на душе стало полегче, но не до конца. Сама мысль о том, что можно так грубо обращаться с умершим, расстраивала его. В этот вечер он поужинал без всякого аппетита и улегся спать раньше обычного.

Поаз уже видел первый сон, как вдруг его разбудил скрип петель открывающейся двери.

— Кто там? — спросил он, садясь на постели.

— Разве ты меня не ждал? — прозвучал в ответ ему замогильный голос, который он тем не менее сразу узнал.

— Сказать тебе правду, Франсуа Ропер, я так и думал, что ты придешь...

— Да, я пришел, чтобы показать тебе, в каком состоянии ты меня оставил!

Луна стояла высоко, ее яркий свет освещал все в доме могильщика.

— Смотри, — продолжал призрак. — Так не обращаются с живыми, а уж тем более с мертвыми.

Он расстегнул свою длиннополую куртку. Поаз-коз прикрыл глаза: было от чего умереть от тошноты. Грудь Ропера была одной большой дырой, в которой торчали сломанные ребра, смешанные с какой-то зеленоватой грязью.

— Воистину, Франсуа Ропер, — умолял несчастный Поаз, — воистину прости меня!.. Я не так виноват, как ты думаешь. Я не хотел тебя трогать в твоей могиле. Я хорошо знал, что твое время еще не кончилось. Но я ведь только слуга. Когда ректор приказывает, я могу лишь подчиниться, чтобы не потерять мой кусок хлеба, ведь я слишком стар, чтобы найти другое занятие... И это впервые со мною случилось. Никогда ни один покойник еще не мог пожаловаться на меня: каждый на этом кладбище тебе скажет...

— Поэтому я и не держу на тебя зла, Поаз-коз. Тем более что ты сделал все, что мог, чтобы загладить обиду, которую ты мне невольно причинил.

Могильщик открыл глаза. Куртка на призраке была застегнута. Поаз-коз слушал его теперь без ужаса.

— Я вижу, — воскликнул он, — что и в ином мире ты остался лучшим из людей!

— Увы! — вздохнул Ропер. — Быть лучшим здесь — немногого стоит там.

— Разве ты не совершенно счастлив?

— Нет. Мне не хватает одной мессы. Я вот думаю, после того, что произошло, ты не откажешься заказать ее для меня и оплатить своими деньгами.

— Конечно, конечно не откажусь. Ты получишь свою мессу, которой тебе не хватает, Франсуа Ропер!

— Ты не дал мне закончить: надо, чтобы эту мессу отслужил ректор Пенвенана, сам, ты понял?

— Понял.