Легенда о Смерти - Страница 68

* * *

Однажды, когда они прибыли в большое селение, они увидели, что все улицы полны народу.

— Что бы это значило, такое скопление людей? — спросил Жан Карре.

Они протиснулись сквозь толпу. Страшное зрелище предстало перед ними. Два здоровенных молодца волокли за ноги труп. Голова казненного с глухим стуком ударялась о мостовую. Народ горстями швырял в него грязь.

— В какой это стране мы живем? — закричал Жан Карре громовым голосом. — Разве не обязаны мы почтительно относиться к смерти?

Один из мужчин, тащивших тело, ответил:

— Но этот не оплатил свои долги перед смертью. Поэтому мы с ним так и обращаемся. Так всегда было заведено у нас, и так будет. Злостные должники — как сорная трава. То, что они умирают, — этого мало. Надо, чтобы их пример не посеял зерна. То, что вы видите, это еще пустяки. Когда мы дотащим его вон до того карьера, мы изрубим его на кусочки, как фарш, и разбросаем его на корм диким зверям и хищным птицам.

— Будь вы в Нижней Бретани, это вас бы изрубили на куски, — выругался Жан Карре. — Какой долг оставил после себя этот несчастный?

— Сто франков!

— Прекрасно! Вот вам ваши сто франков! Надеюсь, теперь его останки — мои?

— Да, можете делать с ними, что хотите.

— Я похороню его со всей пышностью, чтобы показать вам, англичанам, как бретонцы почитают умерших.

Король слушал его и не осмеливался вступиться, боясь не угодить своим подданным, и еще больше — своему зятю.

Жан Карре организовал похороны по обычаям страны и оплатил все расходы. Потом он заказал самым лучшим каменщикам надгробную плиту, на которой были выбиты имя умершего и его собственное.

Король, слегка обеспокоенный, сказал ему:

— Может быть, теперь мы можем вернуться в Лондон?

— Черт возьми, конечно! — ответил Жан Карре. — То, что я здесь увидел, меня ничуть не располагает к дальнейшему путешествию.

Они тронулись в обратный путь.

Вернувшись в Лондон, Жан Карре объявил тестю и теще, что он считает, что уж слишком давно не видел своей жены. И поспешил вернуться на борт «Барбаики».

— Вы уйдете в плавание, — сказал ему король, — но не на том корабле, на котором пришли. Помните, что вы мой зять. Зять короля Англии не может плавать на корабле тоннажем в три сотни, как простой хозяин каботажного судна. Я отдал приказ приготовиться моей эскадре. Она полностью в вашем распоряжении. Адмирал флагманского корабля будет всегда при вас, как матрос при капитане.

В глазах Жана Карре вся эскадра английского короля, с адмиралом или без него, не стоила «Барбаики».

Но все-таки он отправился в плавание на флагманском корабле.

В чем очень скоро ему пришлось горько раскаяться.

Рулевым на борту этого флагмана был один дворянин по имени Хуан, довольно красивый мужчина, но я за него не дал бы и двух лиардов.

К вечеру первого дня плавания Жан Карре был несколько удивлен, увидев, что другие корабли эскадры сравнялись скоростью с тем, на котором плыл он.

— Послушай, — недовольно сказал он Хуану, — почему это мы так тащимся? У корабля есть все, чтобы идти впереди. Ты плохой рулевой!

— Нет, я не плохой рулевой! Но как можно управлять кораблем, если штурвал не на своем месте?

— Я посажу вас на две недели на гауптвахту! Штурвал был на своем месте, когда мы снимались с якоря.

— Смотрите сами!

— Сейчас увидим.

Когда Жан Карре наклонился, чтобы посмотреть, Хуан схватил его за ноги и перебросил через борт.

— На помощь! На помощь! — закричал бедный капитан.

Увы! Плачевно, но ему оставалось только погибнуть. На море была буря. Его закрутило в глубину между валами. Хуан так быстро сделал свое дело, что никто и не заметил исчезновения королевского зятя. К тому же адмирал навряд ли позаботился бы о том, чтобы его вытащить. Он был слишком раздражен тем, что ему приходилось подчиняться простому капитану бретонского судна.

Итак, корабль продолжал свой путь, как будто ничего не случилось.

— Придется умереть! — сказал себе Жан и стал читать короткую молитву.

И в этот момент он был поднят из глубины большой волной.

Он посмотрел на окружавшую его воду скорбным взглядом умирающего. И вдруг увидел силуэт шагавшего к нему по волнам человека. И человек сказал ему ласковым голосом:

— Не печалься, мой бедный Жан! Есть люди, которые предают, но есть, которые помнят!

— Как же мне не печалиться? Я больше никогда не обниму ни крестную, ни жену, ни сына! А я им обещал, расставаясь, что это будет мое последнее плавание. Разве я мог подумать?

— Не падай духом! Я спасу тебя!

И странный человек протянул руку Жану Карре.

— Забирайся ко мне на спину, — сказал он.

Жан Карре повиновался.

Человек снова зашагал по морю. Он двигался между волнами, как пахарь по борозде. И так он донес Жана Карре до острова, скалистого, но покрытого травой, который ни одному моряку не был известен. Он положил Жана в тени пальмы.

— Ну, товарищ, — сказал он Жану, — главное, что тебе сейчас нужно сделать, это высушить одежду. Видишь, солнце уже горячее. Через час-другой ни одной мокрой нитки не останется, и ты немного отдохнешь. И тогда мы продолжим наш путь.

— Как скажете.

Морепроходец исчез. Оставшись один под высокими пальмами, овевавшими его легким ветерком, Жан Карре скоро уснул.

Не будем тревожить его сон!

* * *

А в это время эскадра английского короля, развернув все паруса, двигалась к берегам Нижней Бретани.

По мере того как они становились все ближе, адмирал ощущал все большую тревогу. Что сказать принцессе? Как сообщить ей роковую весть? Даже и для адмиралов существуют труднопроходимые фарватеры. Адмирал не огорчался из-за гибели Жана, но расстраивался из-за того, что он должен объявить о ней. А что до Хуана, то этот изображал ужасную печаль. В глубине души он ликовал.